С весны 1918 г. революционно-преобразующие меры советской власти вызвали активное неприятие у крестьян. Новая власть ассоциировалась с беспорядочными большевистскими реквизициями продовольствия, принудительными мобилизациями в Красную Армию, трудовыми повинностями, насильственным объединением в коммуны - системой всеохватывающего насилия. Выступления крестьян во время Гражданской войны против политики, проводимой большевиками, выпадали из внимания советской исторической науки. Они получали ярлыки “контрреволюционных”, «кулацко-поповских» и “антисоветских”, их участники автоматически становились пособниками мировой буржуазии и помещиков. Это объяснимо, ведь эти события не вписывались в официальную идеологию новой “рабоче-крестьянской” власти. Настраивая бедняков отбирать хлеб у зажиточных, большевики «внедряли» классовую борьбу в деревне. Сурово пресекались попытки не только распустить комбеды, но даже вывести из их состава путем перевыборов наиболее одиозные фигуры пьяниц и дебоширов. Бесцеремонный захват чужого сделал труд бессмысленным. Народная мудрость «что посеешь, то пожнёшь» утратила смысл. Продукты питания уменьшались с каждым днем, голод распространялся всё шире и шире.

Поначалу сопротивление деревни носило нескоординированный, хотя и массовый характер. Отдельные вспышки были отмечены в Добринской, Серединской и Красносельской, Рощинской волостях, в них вытеснили из Советов активистов-бездельников. В селе Серединском вспышка сопротивления вынудила власти пойти на крайнюю меру - ввести военное положение. Противостояние нарастало и в десятых числах ноября вспыхнуло вооруженное повстанческое движение. Именуемое в документах Медынским восстание охватило Медынский, Малоярославский и Боровский уезды, Гжатский уезд соседней Смоленской губернии. В сводке ВЧКа от 13 ноября говорилось: «Против Советов восстали четыре волости, восставших около 10 тыс. человек. Наши окружены. Просят помощи...» (ошибка: не четыре волости, а четыре уезда – прим. В. О).

ЛОЗУНГИ ВОССТАНИЯ. История не сохранила сведений о политической программе восставших, но настроения и цели восставших ясно выражали лозунги: «Свободному — Ленин враг», «Не пейте кровь», «Комиссар съест за сотню», «Мы не выбирали Ленина», «В России Ленин, в Германии хлеб», «И льется кровь братская», «Где право?», «Партия не весь народ, а власть должна народной быть», «Боже, сколько крови и слез!», «Советом не накормишь», «Народу власть, а не германскому шпиону!».

Духовенство активно было на стороне мятежников. Так, священник села Юрьевское Маккавейский Сергей Александрович (цитата из записи показаний священника): «вдохновлял крестьян, пользуясь их религиозными чувствами, идти с оружием в руках против соввласти, для чего дал распоряжение звонить в набат, чтобы собрать народ … обратился к собравшимся с крестом и Евангелием, со словами: «идите, православные, против смутьянов-большевиков, ведь житья от них нет, смутили всю Россию… я буду молиться за вас и просить Бога – и, когда отряд под руководством офицера Розова пошел на Боровск, произнес: «Ну, Слава Богу, погнали наши антихристово войско».

Губернские власти доложили в Москву, что «восстанием руководят офицеры умелой рукой, что заметно по продвижениям восстания. Волости разбиты на полки, имеющие каждый свое назначение. Ими строго несется сторожевое охранение, так что через него нельзя перебежать беднякам и коммунистам; белогвардейцы производят в занятых селах насильственные мобилизации от 16 до 45 лет под угрозой расстрела». Ф. Дзержинский по прямому проводу инструктировал: «Восстание подавить твёрдой рукой, без всяких колебаний, но имейте ввиду, что лишняя кровь нам не нужна. Карайте главарей, кулаков, но не трогайте одураченных ими запуганных людей. За это мы с вас строго спросим».

СИЛЫ КАРАТЕЛЕЙ. Из Приказа Военно-Революционного Штаба, созданного для подавления мятежа в составе Константинова (начальник), Петрова, Шмелёва, Беднякова и Рябцева следовало, что в Боровске введено осадное положение. Большевики называли отряды, направляемые на подавление восстаний, карательными. Командиром карательного отряда утверждён Иванов, командиром отряда боровских коммунистов - начальник ЧК Уточкин, военным комендантом Боровска и уезда – Матросов Тимофей. Тем же Приказом назначен Военно-полевой Революционный Суд в составе коммунистов Молчанова, Шмелёва и Докучаева. Собственно, это все те люди, которые, проводя политику новой власти, довели крестьян до вооружённого восстания.

В район привлечены дополнительные крупные силы: 1) Вооружённый отряд Боровской ЧК; 2) Подразделения Калужского гарнизона: а) Отряд Первого советского продполка (71 штык) из Калуги (точнее, из Тихоновой Пустыни); б) Калужский батальон войск ВЧК; в) Отряд стрелков 3-го Латышского полка; г) Слушатели Калужских командных курсов; д) Вооружённый отряд коммунистов Калужской городской парторганизации, е) Вооружённый отряд рабочих Калужских железнодорожных мастерских; 3) Первый Московский губернский батальон (55 штыков), прибывший из Наро-Фоминска, 4) Отряд инженерного батальона Западной дивизии (192 штыка) с двумя броневиками и шестью пулемётами.

Большевики называли отряды, направляемые на подавление восстаний, карательными. Их силы были несоразмерно большими по сравнению с плохо вооружёнными повстанцами, поэтому быстро освободили захваченные мятежниками деревни Бутовка (с боем), Тишнево (с боем), Курчино, Медовники (с боем), Маломахово, Асеньевское, Тюнино, Горки, Серединское, Щиглево, Ищеино, Коростелёво, Боболи и другие менее крупные деревни и хутора. По мере продвижения арестовывали мужчин, способных держать оружие. Согласно приказу Штаба на сёла и деревни, участвовавшие в мятеже или хотя бы сочувствовавшие восставшим, надлежало немедленно накладывать контрибуцию, как натурой, так и деньгами.

РАСПРАВА. Несмотря на очевидную неизбежность поражения, каратели действовали в высшей степени жестко. С целю выявления всех повстанцев применили институт заложничества. Приказ Штаба гласил: «Из числа взятых заложниками брать исключительно из кулаков, богачей и деревенских заправил». Брали, естественно, с целью обеспечить «добровольную» явку или выдачу скрывшихся в бегах мятежников. В заложники взяли 110 человек. В отличие от Медыни, где нескольких заложников расстреляли в городской тюрьме, в Боровске всех заложников потом отпустили.

Военно-Революционный Суд уже 14 ноября приговорил к немедленному расстрелу пятерых выданных активистов восстания, а, спустя неделю, других. Обвинения: призывали население к разоружению и разгону Советов, имели в руках оружие, разъезжали по деревням в качестве агитаторов, были на всех собраниях мятежников. Руководствуясь революционном сознанием, к высшей мере суд приговорил 21 «бандита», из них 18 расстреляли в полукилометре от Боровска, в редколесье, примыкавшем слева к тракту на Малоярославец, где и до сих пор находятся их останки. Троих расстреляли у деревни Коростелёво. Известно не только точное количество, но и каждый казнённый поимённо:

Картанов Артемий Евдокимович, с. Русакова.

Каменский Пётр Дмитриевич, д. Гольтяево.

Николаев Антон Антонович, д. Болдаково

Емельянов Никита Сергеевич, д. Подберёзки.

Чижиков Василий Иванович, д. Залучье.

Краюшкин Кузьма Матвеевич, д. Маламахова.

Астафьев Григорий Васильевич, с. Зеленина.

Дёмин Егор Михайлович, д. Зеленина.

Мурашкин Осип Никитович, с. Зеленина.

Сугробов Никита Фёдорович, д. Колодези.

Башулов Сергей Никитич, д. Ищеино.

Ширшаков Михаил Петрович, д. Ищеино.

Бунаков Алексей Дмитриевич, д. Ищеино.

Соловьёв Пётр Николаевич, д. Ищеино.

Елисеев Яков Илларионович, с. Серединское.

Румянцев Иван Яковлевич, с. Серединское.

Викторов Алексей Устинович, с Серединское.

Хохлов Григорий, д. Зеленина.

Якубенко Василий.

Носов Михаил Иванович.

Санаев Степан Данилович.

За различные виды маловажных преступлений (участие в собраниях, снабжение мятежников продуктами, поддержание связи с мятежниками других уездов, хранение огнестрельного оружия и др.) наказаны лишением свободы или оштрафованы денежно и конфискацией имущества более 70 человек.

Потери со стороны властей – убитый мятежниками комиссар Петр Шувалов, военком Серединской волости. Его именем назвали улицу в Боровске, районка «За коммунизм» публиковала о нём статьи «Подвиг комиссара» (1968 г.), «Красный комиссар» (1971 г.), но в них ни слова о расстрелах мятежников. Только из этих статей можно было узнать массовому читателю о восстании, умаляя масштаб, его называли «бурей в стакане воды». Событие с противовластным проявлениям советский агитпроп утаивал и искажал.

Ещё одна жертва классовой борьбы - комендант Боровска и уезда Тимофей Матросов. Три месяца спустя после расстрелов он сам себя репрессировал, но об этом отдельный рассказ.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ГРАЖДАНСКИХ ВОЙН. Отпущенные мятежники, разумеется, были поставлены на учёт, и их роль в восстании была дополнительным, а подчас и единственным, компроматом в дальнейшем.

Вот Аксёнов Дмитрий Иванович, 1874 г.р., крестьянин села Совьяки. В 1918-м оштрафован на 300 рублей и, с учётом его «маловажной роли в движении», отпущен. Спустя 20 лет, в январе 1938-го, арестован, и в деле уже говорилось: «В 1918 г. являлся активным участником к/р восстания против советской власти, с оружием в руках заставлял идти крестьян на свержение советской власти». Итоговая часть обвинения такова: «Будучи враждебно настроенным к мероприятиям политики советской власти, среди окружающих его лиц занимался контрреволюционной антисоветской деятельностью, распространял клевету против коммунистов, группировал вокруг себя церковников и бывших участников контрреволюционного кулацкого восстания». По расстрельной квоте был приговорён к высшей мере наказания, 17 февраля на полигоне смерти Бутово его жизнь оборвалась. В этот же день вместе с Дмитрием Ивановичем в Бутово привезли ещё 11 боровчан «без права переписки». Так аукнулся 1918-ый. Победив во внутренней и внешней гражданских войнах, в конце 20-ых режим развязал новую полномасштабную войну с крестьянством. Об этом нужен отдельный рассказ.

РЕАБИЛИТАЦИЯ. В 1996 году Президентом РФ подписан Указ № 931 «О крестьянских восстаниях 1918-1922 годов». В соответствии с этим Указом Прокуратура Калужской области своим заключением от 28.05.2012 года реабилитировала 190 участников восстания.

Примечание: публикация основана на материалах Госархива Калужской области (Р-1498. оп. 1. д. 172; Р-817 оп.2 д.7, Р-520) и архива Управления ФСБ по Калужской области (П-20432, П-16729 и др.). Фото Аксёнова получено от УФСБ.