Сайт Владимира Овчинникова

«Обнинская газета»
30.10.2012
Ко Дню памяти жертв политического террора (30 октября)
Тоталитарный режим правил в нашей стране 70 лет при пассивном отношении большинства населения. Но были и протестующие против воплощения утопических социальных идей. Расскажем о некоторых эпизодах сопротивления в Боровском районе (по документам Госархива Калужской области, архива УФСБ и Госархива РФ).

ОСКОРБИТЕЛИ НОВОЙ ВЛАСТИ.
20 февраля 1918 г. в Боровске проходил Первый съезд Советов. Житель Боровска ПРОКОФЬЕВ Иван Михайлович выразил негативное отношение к депутатам. Уездный Ревтрибунал слушал дело «Об оскорбительном отзыве о манифестантах». Свидетель Конов рассказал: «во время народной манифестации 20 февраля, когда рабочие ожидали выхода членов совета из их заседания, то мы слыхали, как гр. Иван Прокофьев громко поносил манифестантов, называл их «хулиганами». Стоявший рядом со мной товарищ Корягин начал доказывать Прокофьеву, что манифестация это есть торжество трудящегося класса, но Прокофьев продолжал называть их «хулиганами». Корягин заявил об этом комиссару Петрову, который приказал красногвардейцам арестовать т. Прокофьева. Трибунал постановил: «гражданина Прокофьева подвергнуть тюремному заключению сроком на 15 дней или, же заменить это денежным штрафом в размере 35 руб.»
Другой «бунт» случился 18 апреля 1918 г. в ходе заседания Боровского Уисполкома После доклада по продовольственному вопросу слово взял инструктор 18-летний ЦЕВКОВ Михаил из деревни Тюнино. Он обрисовал тяжёлое положение с продовольствием, обвинил Комитет в том, что не прислушивается к голосу деревни, а в конце речи бросил крамольную фразу: «Я вижу, здесь, в Совете, собралась одна сволочь, всю эту сволочь нужно гнать». Цевкова арестовали, судивший его Трибунал постановил: «1) устранить от должности и 2) подвергнуть денежному взысканию в размере 200 руб., а при его несостоятельности заменить штраф 2-х недельным тюремным заключением».

ТЕРРОРИСТЫ ИЗОБРАЖЕНИЙ.
Студент III курса Малоярославецкого педтехникума БОРИСОВ Михаил Иванович, уроженец деревни Федорино, а с ним сокурсники ЛАРИН и ПРОШИН арестованы 20 февраля 1934 г. Борисов — по обвинению, что «вел антисоветскую агитацию среди студентов, антисоветски критиковал проводимые партией мероприятия, намеривался совершить террористический акт над членами правительства».Глядя на портрет Сталина, говорил: «Ты здесь висишь – тебе хорошо, ты сыт, а мы все голодные…Если бы мне кто-нибудь дал наган и велел бы убить Сталина, я бы это сделал. Пусть со мной что хотят, то и делают, я бы ему показал, как мучить народ». Борисов прокалывает глаза в портрете Сталина, а Ларин, лёжа на кровати, ногами бьёт по портрету: «Вот, вот получай. Замучил народ, довел страну до полного разорения – все голодают». Суд приговорил Борисова и Ларина к трём годам лишения свободы каждого, Прошина — к двум.
Аналогичный вызов вождю бросили и заключённые, отбывавшие трудповинность на Азаровском карьере. ИВАНОВ Георгий Александрович, 1907 г.р., житель деревни Пекино, обвинен «в издевательстве над бюстом Сталина и высказывании своего недовольства против Советской власти и партии ВКП(б)». Вместе с ним арестованы: КОРКУНОВ, ПЕТРУШИН и МУРАХИН. В материалах следствия говорится: «вернувшись вечером 1 октября 1935 года после работы в общежитие №7 и увидавши в нём принесённый бюст руководителя Советского государства, стали производить издевательства над таковым в присутствии других заключённых, произнося издевательские реплики. Всевозможными способами издевались в виде кормления хлебом, дачи папирос и одевания тряпок».Спецколлегия Московского Облсуда, «учитывая социальную опасность совершённого преступления», приговорила: лишить свободы Коркунова и Петрушина на 4 года, Иванова и Мурахина на 3 года.
КАРЕЛОВ Михаил Дмитриевич, 1920 г.р., уроженец и житель села Высокое, работал на буровой установке в деревне Бутовке. Шел 1947-й год. Однажды, пообедав и завернув остатки еды в тормосок, Михаил сунул его за портрет вождя, висевший в бытовке, и ещё пошутил: «Смотри, чёрт усатый, не съешь мою пайку! Я тебе тогда…!», но в каждой шутке, как известно, есть доля правды. Вскоре на буровой случилась серьёзная авария. Разбиралась комиссия НКВД. Михаила арестовали и дознавали с пристрастием. Кто-то напомнил слова, обращенные к портрету. Поэтому статью назначили не за вредительство или халатность, а за терроризм (58-8). Сначала определили высшую меру, потом смягчили — 25 лет.

С «МОНТЕКРИСТО» НА ВОЖДЯ.
ФЁДОРОВА Александра Федоровна, уроженка Боровска, 1891 г.р., дочь провизора из мещан, не замужем. В 16 лет приняли в школу «Сестёр милосердия» им. Кн. Шаховской, затем 20 лет прослужила медсестрой Басманной больницы. 28 марта 1933 г. арестована. Из показаний Фёдоровой (запись следователя): «…Я считала, что для того, чтобы изменить ход событий, необходимо уничтожить в первую очередь Сталина… Покушение я предполагала совершить в момент проезда Сталина в машине по городу. Лично у меня имелся револьвер «Монтекристо» и револьвер «Смит-Вессон» и 100 штук патронов».
В словаре: МОНТЕКРИСТО — мелкокалиберный пистолет, употребляется для стрельбы по мелкой птице или для забавы. (Толковый словарь Ушакова. 1935-1940).
В протоколе обыска у Фёдоровой револьвер «Смит-Вессон» не указан, только — «Монтекристо». Приговорена к ВМН. Обвинение: террористическая деятельность. Расстреляна 21 августа 1933 г.

ИНАКОМЫСЛЯЩИЕ
Для многих репрессии, начавшись в начале 30-х годов, продолжились повторно в 37-38-м. Приказ НКВД № 00447 установил квоты наказаний по регионам. На Боровский район, если исходить из пропорции численности населения, приходилось расстрелять 17 человек и 100 заключить в лагеря на 8 и 10 лет. Работники правоохранения, применявшие ускоренный порядок производства дел, просили дополнительные квоты. В итоге к расстрелу приговорили 110 боровчан. Избирательность в арестах была в том, что брали наиболее активных, независимо мыслящих, открытых. В числе таких КОНОВАЛОВ Александр Григорьевич, 1886 г.р., житель деревни Старо-Михайловское. Арестован 14 марта 1931 г. за то, что «..среди крестьян, как в деревне, так и на станции Балабаново, ведёт антисоветскую агитацию, направленную к срыву мероприятий Советской власти на селе…». Он говорил: «Не ходите в колхоз, это раскулачивание, всё отберут и заставят работать на коммунистов». В результате колхоз организован не был. Коновалов имел большое влияние на крестьян, они его защищали, на объявленные торги на его имущество никто не пришёл и подвод на вывозку имущества не дали. Во время конфискации имущества Коновалов сказал: «Был бы у меня револьвер, я всех бы коммунистов перебил… Крестьян и рабочих расстреливают, а вредителей помиловали». 25 марта приговорен к 3 годам концлагерей. В 1937-м Коновалов арестован повторно, обвинен в проведении «активной контрреволюционной работы террористического характера». Приговорен 8 сентября 1937 г. к ВМН, на другой день расстрелян.
Таких судеб, как у Коновалова, много. Назовём ещё несколько, с «террористическими настроениями», дважды «враги народа», не изменившие своим убеждениям, а потому уничтоженные в 1937-38 годах. МОРОЗОВ Михаил Иванович, 1879 г.р., деревня Федорино; КОРОЛЁВ Дмитрий Федорович, 1877 г.р., деревня Коростелево; СМИРНОВ Михаил Константинович, 1889 г.р., село Красное, УГАРОВ Иван Гаврилович, 1889 г.р., село Роща; РЫБИН Алексей Дмитриевич, 1886 г.р., село Совьяки. В уголовных делах хранятся предрасстрельные фото. Вглядимся в лица несломленных людей.
Были ли «террористы» людьми с особыми наклонностями? Нет, конечно. Возражали, как могли, в предложенных обстоятельствах. Да, были настроения расправиться с носителями зла, был наивный террор изображений вождя и имели мужество открыто выражать свои взгляды. Их намерения разделил народный поэт Виктор Фёдорович Боков, отбывший в лагерях 5 лет «за разговоры» и после освобождения поселившийся в деревне Ильино под Боровском. Он писал: Ни Ульянова, ни Желябова/ Против нынешнего царя./ Укокошить бы чёрта рябого/ И немедля закрыть лагеря. И ещё: Что убить мне его не пришлось,/ До сих пор, до сих пор жалею!
Хочется верить, что добрые имена боровских «террористов» не будут забыты, а главное, что их судьбу не повторят потомки.